Имя русского мореплавателя Ивана Фёдоровича Крузенштерна известно каждому жителю нашей страны. Крузенштерн – это символ русского морского флота и пионер дальнего плавания.
Иван Федорович Крузенштерн (Адам Иоганн фон Крузенштерн) родился (8)19 ноября 1770 года в имении Хагуди в Эстляндии и стал седьмым ребенком в семье остзейских дворян. Отец его был эстляндским судьей. Семья была небогатой, но делала все возможное, чтобы дети выросли достойными людьми. Родители отдали младшего сына в Морской кадетский корпус в Петербурге в надежде, что он сделает карьеру моряка и свяжет свою жизнь с набиравшим силу российским флотом. Именно при оформлении в корпус будущего мореплавателя записали Иваном Федоровичем — так в то время в стране поступали со всеми иностранными именами. К началу учебы за плечами Адама была внушительная подготовка — домашнее образование, три года школы и уверенное владение английским и немецким. Он досрочно окончил Морской кадетский корпус, уже через два года его произвели в гардемарины, а еще спустя год, в 1788-м, Швеция объявила России войну, и всех гардемаринов досрочно выпустили из корпуса прямо в бой, за нехваткой морских офицеров. Воевал со шведами на линейном 74-пушечном корабле «Мстислав». А после войны в 1793 году уехал в Англию, чтобы продолжить изучать морское дело. Плавая на английских кораблях, Крузенштерн побывал в Америке, Африке, на Бермудских островах, в Индии и Китае. Именно в это время у него созрела идея о необходимости осуществления русскими кругосветных плаваний для исследований и разведки торговых путей для России.
В 1802 году Крузенштерн стал организатором первой русской кругосветной экспедиции. Иван Федоровичу было тогда всего 33 года. Эта кругосветная экспедиция 1803-1806 годов стала вершиной его славы и делом всей жизни. Экспедиция состояла из двух кораблей «Надежда» и «Нева». Капитан-лейтенант Крузенштерн был назначен руководителем экспедиции и командовал шлюпом «Надежда». Капитаном шлюпы «Нева» был назначен капитан-лейтенант Юрий Лисянский, друг Ивана Фёдоровича, ездивший вместе с ним в Англию. 7 августа 1803 года состоялось отплытие кораблей из Кронштадта, а уже 3 марта 1804 года они обогнули мыс Горн. После мыса Горн корабли разъединились. «Надежда» пошла на Камчатку, потом в Японию, потом снова на Камчатку и в Макао. «Нева» сразу пошла в Русскую Америку, а оттуда с грузом мехов – в Макао. В Макао корабли соединились и через Индийский океан, мимо мыса Доброй Надежды, через Атлантический океан вернулись в Кронштадт. Кругосветка продлилась три года и прошла через Атлантический, Тихий океаны, Камчатку, Сахалин. Среди задач экспедиции было поручение доставить в Японию первое русское посольство. Послом стал сам директор Российско-Американской компании Николай Петрович Резанов.
Участники первой российской кругосветной экспедиции внесли значительный вклад в географическую науку, стерев с карты ряд несуществующих островов и уточнив положение существующих, собрали ботанические, зоологические и этнографические коллекции, провели научные исследования и наблюдения. В Кронштадт экспедиция вернулась 19 августа 1806 года.

Настоящий Северный Полюс

≪Мир-2≫ достиг дна через пятьдесят минут после своего брата-близнеца. Первое мгновение взволнованности прошло, и Фредерик Паулсен созерцает пейзаж через маленький иллюминатор: перед ним равнина, покрытая настолько тонкими отложениями, что малейшее движение аппарата поднимает долго рассеивающееся облако. Ландшафт однообразный, без выходов скальных пород и без останков, хотя много мусора. Командир Евгений Черняев пытается разложить вершу, чтобы поймать актинии неизвестных видов и рыб без глаз и пигментации. Но прибор не работает. Взяты только пробы воды и отложений. Майк Макдауэлл устанавливает табличку, на которой он выгравировал имена своих детей, а также ≪Мир-2≫ и дату: 2 августа 2007 года. По возвращении в Австралию таможенники конфискуют у него мешок, полный ила с Северного полюса, чтобы удостовериться, что в нем не содержатся никакие опасные для местной флоры и фауны организмы.

По истечении полутора часов принято решение подниматься. Прожекторы снова выключены, чтобы сохранить заряд аккумуляторов. Это самый сложный этап экспедиции. Представьте себя где-то далеко, в центре темной долины безлунной ночью. Единственная звезда светит на небесном своде: это крошечная полынья четырьмя километрами выше. По плану волны, испускаемые несколькими радиолокаторами, должны помочь пилоту сориентироваться, как киту по пению своих сородичей. Но в наушниках только удаленное потрескивание, создаваемое помехами шумового фона двигателей судна. Евгений Черняев надеется поймать чистый сигнал, приближаясь к поверхности, но даже на 1000 метрах так ничего и нет. ≪Мир-2≫ потерялся во мраке. Как позже выяснилось, два из четырех локаторов вышли из строя и не посылали сигнала.

Рассказывая об этом моменте, Фредерик Паулсен берет фломастер, чтобы нарисовать в центре огромного листа крошечный батискаф, затерянный в Северном Ледовитом океане: ≪Наверху многолетний лед, — объясняет он, — тысячи квадратных километров льда во всех направлениях. Вот здесь полынья — рядом с судном, которое больше не отвечает. Кислорода хватит на три или четыре дня, но если не найти полынью, то это не спасет. Известно, что чем больше времени проходит, тем труднее положение. Мы дрейфуем в одном направлении, лед в другом. С каждой проходящей минутой вероятность найти сигнал от локаторов уменьшается. За пределами аппарата темнота. Мы полностью потеряны, без связи. Слышны только отдельные шумы≫.

В темноте реперы теряются очень быстро. Нужно думать, не паниковать. На 600 метрах Евгений Черняев останавливает двигатели. Наступает тишина, он прислушивается. Сигнал оставшихся двух локаторов очень слабый. Даже радиосвязь с судном потеряна. Следует определить возможное отклонение в пути аппарата, его скорость подъема, чтобы найти местоположение полыньи.

≪Черняев не находил пути, чтобы доставить нас на поверхность, — вспоминает Майк Макдауэлл. — Я видел, насколько он был сосредоточен. И мы тоже были напряжены. Мы начали подшучивать по поводу нашего возможного исчезновения...≫

Фредерик Паулсен рассказал, что в течение восьми или девяти часов погружения ему нужно было постоянно хорошо осознавать происходящее, оставаться сконцентрированным на инструкциях техники безопасности и выполнять их. В тот момент, когда Черняев остановил двигатели, напряжение на борту ≪Мир-2≫ достигло предела. Чтобы рассказать об этом, Фредерик Паулсен изображает внутреннее напряжение командира, которое отразилось на его замкнутом и дрожащем лице: ≪Он так сжался, сконцентрировался. Нужно сделать все возможное, чтобы попытаться поймать сигнал. Ученые рассчитали, что наши шансы выбраться оттуда были примерно 50 на 50!≫ Вероятно, самым странным в этот напряженный момент было спокойствие Фредерика Паулсена: ≪Рассказали несколько анекдотов, и я заснул, думаю, на полчаса. Больше делать было нечего...≫

Евгений Черняев запускает двигатели: он поймал несколько сигналов. Нащупывает их опять, поднимается зигзагом. Наконец, вспышка прожекторов ≪Академика Федорова≫ появляется на контрольном экране глубоководного аппарата. Перед тем как всплыть, ≪Мир-2≫ слегка касается корпуса судна.

Фредерик Паулсен вышел первым. Он замахал фуражкой, испуская рев победы и облегчения. Он ни о чем не сожалеет. ≪Этот стресс, — говорит предприниматель, — плата за возбуждение от личного участия в приключении, в великой научной экспедиции. Посмотреть видео два месяца спустя, сидя в кресле, это совсем не то, что мне хотелось. Я должен быть в гуще событий!≫

Заказать книгу

НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ ОБЫЧНОЙ КАРТЫ

Вот и настала пора вспомнить Семёна Дежнёва, имя которого, хотя и с запозданием в двести с чем-то лет, заняло свое место на карте. Красивый и мрачный утес, обрывающийся в Берингов пролив, черная заснеженная скала с прилепившейся к ней четырехгранной башней-обелиском и бронзовым бюстом казака Дежнёва – таким предстал в апреле 1984 г. этот мыс нам, пассажирам вертолета Ми-8, сопровождавшим группу челюскинцев в их поездке по Чукотке. Вертолет завис над ледяным морем, слева – мыс Дежнёва, справа вдали – острова Ратманова и Крузенштерна, а между ними – государственная граница СССР – США.

Все в душе ликует, одна только мысль не дает покоя: почему этот мыс носит имя человека, игравшего в той экспедиции 1648 г. важную, но все же вторую роль? Куда делась фамилия руководителя, организатора того похода-плавания? Ведь историкам-то оно прекрасно известно, вошло в солидные монографии, никем не опровергнуто: Федот Алексеевич Попов, он же Федот Алексеев, он же Федот-Холмогорец (по месту его рождения, села Холмогоры под Архангельском, давшего затем миру Ломоносова).

Обращаемся к «Топонимике морей Советской Арктики», написанной ленинградскими полярными гидрографами С. В. Поповым (однофамильцем нашего героя) и В. А. Троицким. Она содержит несколько тысяч именных названий всевозможных географических объектов, даже весьма незначительных, и почти каждая фамилия снабжена краткой биографической справкой. Ищем Федота Попова. Находим: ледник Попова на Новой Земле, назван в честь изобретателя радио Попова Александра Степановича. Двигаясь дальше на восток вдоль северного побережья Евразии, видим остров Попова Федора в дельте Лены, названный в память жителя Туруханска, промышлявшего в этих местах в середине XVIII в. Затем – лагуна Попова Степана на острове Врангеля, куда означенный охотник прибыл в 1930-х гг. вместе с семьей из одиннадцати человек. А вот и мыс Попова на Чукотке, в бухте Провидения – нет, опять не то, это другой Попов, Андрей Александрович, адмирал и кораблестроитель, плававший в водах Тихого океана в конце XIX в. Имени Федота Попова на карте нет.

Надо признать, что с «благодарной памятью потомков», как у нас иногда любят выражаться, холмогорскому помору Федоту Попову откровенно не повезло. А был он личностью незаурядной, задумал отыскать морской проход из устья Колымы на реку Анадырь в обход всей Чукотки. Попов просил «прикомандировать» к его экспедиции представителя власти, каковым и оказался уроженец Великого Устюга казак Семён Иванович Дежнёв. Его казачий отряд был придан экспедиции «для государева ясачного сбору и для прииску новых неясачных людей и для государевых великих дел».

Девяносто участников плавания, промышленников и казаков, шли на шести кочах, но лишь три судна достигли «Чукотского Носа» – нынешнего мыса Дежнёва. Затем потонул еще один коч, а два оставшихся оказались раскиданы штормом в разные стороны. Дежнёва с товарищами долго носило по морю и прибило, в конце концов, к Анадырю, местности в ту пору безлюдной. Здесь они перезимовали, затем совершили ряд походов и плаваний, добывая у туземцев моржовую кость и собирая с них дань-ясак.

А коч Федота Попова, судя по вполне достоверным сведениям, достиг Коряцкой земли. Не исключено даже, что его люди стали одними из первых русских, сумевших добраться до совсем уж недосягаемой в те времена Камчатки. Сам же Федот-Холмогорец то ли пропал без вести, то ли умер от цинги. И его имя сохранилось лишь в научных трудах да в наименовании речки Федотовки на Камчатке, предположительно названной в память о нем (это ныне опровергается большинством ученых).

Что ж, не он первый, не он, увы, последний. Сколько безымянных поморских могил с повалившимися, покосившимися, а иногда и хорошо сохранившимися деревянными крестами разбросано по островам и архипелагам Крайнего Севера, по всему побережью Ледовитого океана!

Заказать книгу

Что не делает государство, сделает женщина!

В истории полярных исследований имя Джейн Франклин стоит особняком. После того как ее муж исчез, она организовала несколько полярных миссий, чтобы отыскать пропавшую экспедицию и разузнать о судьбе сэра Джона. Одна газета того времени писала: «Что не делает государство, сделает женщина!»

Юность
Наша героиня – Джейн Гриффин родилась 3 декабря 1791 года. Ее мать и отец были из состоятельных семей. Со стороны отца Джейн происходила из семьи нормандских ремесленников, занимавшихся шелкоткачеством. Уже взрослой Джейн сторонилась отцовских родичей и больше любила родственников матери, которые владели землями во Франции. По всем показателям Джейн, росшая в обеспеченной английской семье, должна была стать благопристойной и чопорной дамой. Но в этой миловидной, круглолицей девушке с теплыми, ласковыми глазами было столько энергии, силы и упорства, позволивших ей в дальнейшем стать первой английской женщиной, удостоенной Золотой медали Королевского географического общества. Жадная до знаний молодая девушка составила собственный план роста. Утром она училась, днем просматривала разные бумаги, а вечер посвящала рукоделию, иногда музыке. Перед сном Джейн подводила итог прожитого дня. Она составила для себя список книг, обязательных к прочтению. В него входили поэзия, романы Джейн Остин и сэра Вальтера Скотта, мемуары, проповеди, книги о путешествиях, по истории и географии. Кроме такого она обожала путешествовать. Ее отец был страстным путешественником, и каждое лето семья отправлялась заграницу. Джейн, прежде чем пускаться в путь, обязательно изучала все материалы, связанные с местом будущего посещения. Во время путешествий девушка все увиденное записывала в блокнот, а по вечерам составляла подробные отчеты о прошедшем дне. Привычка записывать у нее сохранилась надолго, и уже потом, в зрелом возрасте, она выпускала книги по итогам своих впечатлений.

Замужество
В возрасте 30 лет Джейн Гриффин наконец познакомилась с мужчиной, который в дальнейшем стал для нее самым главным человеком в жизни. Почему Джейн Гриффин согласилась стать женой Джона Франклина? Он был знаменит, он был принят в лондонском обществе, он получил почетную степень в Оксфордском университете и Золотую медаль Парижского географического общества. При всей своей внешней неказистости (невысокий, толстый, лысеющий, глуховатый), Джон Франклин был порядочным и надежным, смелым и благородным. Джейн восхищалась его энергией и твердостью характера и хотела иметь рядом надежное плечо. Кроме того, он был самым известным человеком среди ее женихов, что для самолюбивой и довольно амбициозной Джейн тоже играло важную роль!
19 мая 1845 года Джейн Франклин стояла на пристани и провожала мужа в дальний путь. Джон Франклин был назначен руководителем арктической экспедиции, которая должна была найти выход из Атлантического в Тихий океан через Канадскую Арктику и открыть Северо-Западный проход. В поход ушли корабли «Террор» и «Эребус», оснащенные паровыми двигателями, современным отоплением и провизией на три года, включая новейшие консервы, которые в дальнейшем сыграли роковую роль. Последние письма от членов экспедиции пришли летом того же года с берегов залива Баффина. В них говорилось, что у них все в порядке, все живы, здоровы, настроение у всех отличное и удача на их стороне. После этого экспедиция исчезла в Арктике.

Поиски пропавшей экспедиции
К концу 1848 года, когда, по всем расчетам, запасы на «Эребусе» и «Терроре» должны были быть полностью исчерпаны, а о моряках все еще не было никаких известий, леди Джейн впала в отчаяние. Семьи остальных моряков тоже били тревогу. С 1849 года Джейн все свои силы стала отдавать поискам. Она убедила английское правительство назначить огромное вознаграждение: 20 тысяч фунтов стерлингов тому, кто спасет Франклина, 10 тысяч фунтов стерлингов за нахождение его кораблей и 10 тысяч фунтов стерлингов за проход Северо-Западным путем. Она написала письмо американскому президенту, где взывала к его христианским чувствам. Она просила великую родственную нацию взяться за поиски и спасти моряков. Президента США растрогало ее письмо, он ответил согласием, хотя в итоге ничего не сделал. Видя пассивность властей, Джейн Франклин решила отправить свою собственную экспедицию. Семья и друзья возражали, но она, неустрашимая, наняла брокера, приказала распродать свои активы и попросила у Адмиралтейства 5 тысяч фунтов стерлингов или кредит на два корабля. Адмиралтейство ответило отказом.
С 1850-го по 1853 год она организовала четыре экспедиции. В 1851 году снарядили вторую экспедицию, которую возглавил капитан Уильям Кеннеди. Корабль отплыл в июне 1851 года. И снова неудача, хотя на этот раз были обнаружены три могилы участников экспедиции. Предположили, что экспедиция погибла на пути домой. Но Джейн Франклин уже невозможно было остановить, и она продолжала поиски мужа. Через разных людей, которые ей соболезновали и были ей близки, она забрасывала правительство петициями. Адмиралтейство получило 89 петиций со всей страны с тысячами подписей. Несмотря на это, правительство отказалось финансировать новые поиски, но это стало хорошей рекламой для леди Джейн.
В 1854 году Адмиралтейство исключило людей экспедиции Франклина из списка ВМФ, считая их погибшими, поскольку они восемь с половиной лет тому назад пропали без вести. Большинство родственников и друзей сэра Джона считали это вполне объяснимым, но Джейн Франклин была возмущена, так как еще не все части Арктики были обследованы. Джейн стала собирать средства на новую экспедицию. Пожертвований было мало, она продала землю в Австралии и в 1857 году купила небольшой корабль «Фокс». 1 июля 1857 года яхта «Фокс» отправилась в путь из шотландского Абердина в Канадскую Арктику. Там на мысе Виктория-Пойнт был обнаружен самый важный артефакт в поисках Франклина. Была найдена пирамида из камней, в которой были две записки. Первая говорила об успехах экспедиции до мая 1847 года и заканчивалась припиской: «Все в порядке». Во второй записке, написанной 25 апреля 1848 года, сообщалось, что 11 июня 1847 года Джон Франклин умер. Поиски завершились. Эта экспедиция была 39-й по счету из состоявшихся в течение 12 лет.

Эта последняя поисковая экспедиция принесла утешение леди Джейн. Теперь она знала точную дату смерти своего мужа и то, что он умер на борту своего корабля на последних шагах к своей цели – открытию Северо-Западного прохода.

Леди Джейн Франклин умерла 18 июля 1875 года. Последние годы жизни она провела в путешествиях. Куда бы она ни приезжала, ее встречали с уважением и почетом, потому что для многих она стала символом верности.

Подробнее о судьбе Джейн Франклин Вы можете узнать в нашей книге "Жены полярников".

Морские чудовища на потолке

Потолок церкви Святого Мартина в Циллисе (Швейцария) украшен настоящей вселенской картой. Прямоугольник потолка церкви, датируемой серединой XII века, состоит из 153 панелей, расписанных сценами из Библии и Жития святого Мартина. В четырёх углах прямоугольника расположились ангелы с двумя трубами. Изображения эти явно вдохновлены словами святого Иоанна о четырёх ангелах, ≪стоящих на четырёх углах земли≫ (Откр. 7:11). Вода вдоль четырёх сторон прямоугольника – это, несомненно, омывающий землю всеобъятный океан. Таким образом, потолок, не являясь картой в современном смысле этого слова, отображает мир как сцену, на которой разыгрываются эпизоды Священной истории. Всеобъятный океан на потолке Циллисской церкви полон морскими чудищами, среди которых сирены и многочисленные гибриды: полурыба-полуволк, рыбокозёл, рыбопетух, олень-рыба, лев-рыба, рыбоконь, слон-рыба и так далее (рис. 13 и 14). Такое многообразие отражает упомянутую выше средневековую теорию, согласно которой каждому наземному существу соответствует его морское подобие.

При этом морские чудища ясно показывают, что края обитаемого мира полны экзотических чудес и опасностей. Эту же мысль передаёт череда человекоподобных монстров на крайнем юге Африки на вселенской карте из псалтири XII века, фрагмент карты из герцогства Корнуолл (около 1260–1285), Эбсторфская (XIII век) и Херефордская (около 1290–1310) карты мира и вселенская карта, иллюстрирующая рукопись Ранульфа Хигдена ≪Polychronicon≫64 (XIV век). Изображения чудовищ на потолке церкви в Циллисе, возможно, показывают разнообразие и полноту Творения Господня.

Потолочная вселенская карта в церкви Святого Мартина – не единственная в своём роде. Существуют другие карты в церквах, например, фреска середины XII века (ныне изрядно потускневшая) в церкви Сан-Педро-де-Рокас в Оренсе, Испания, копирующая карту Беата Лиебанского. Сохранились фрагменты мозаики XII века из церкви Сан-Сальваторе в Турине (теперь перенесённые в палаццо Мадама в том же городе), изображавшей колесо Фортуны в сочетании со вселенской картой.

Существовавшая некогда огромная фреска – карта в церкви Святого Силуана в Шаливуа-Милон (Центральная Франция), да и Херефордская карта мира XIII века, вероятно, занявшая место на стене внутри Херефордского кафедрального собора вскоре после своего создания, – примеры подобных карт.

Заказать книгу «Морские чудовища на картах средних веков и эпохи Возрождения» можно здесь

Письмо матери в Эдинбург 73° сев. широты, 2° вост. долготы. «Надежда». Гренландия, апрель 1880

Дражайшая матушка!

Я жив-здоров и до безобразия весел, как и все это время с тех пор, как, покинув остров Ян-Майен, очутился за Полярным кругом. 10 марта мы отчалили от Шетландов, шли прекрасно и при безоблачной погоде, и так до 16 марта. Спать легли, когда перед нами, куда хватало глаз, расстилался синий водный простор, а выйдя на палубу утром, увидели море, покрытое кусками льда, белыми сверху и голубовато-зелеными внизу. Была качка, их раскидывало по сторонам. Целый день мы пробивали путь среди льдов и не видели никаких тюленей, но на второй день мы приметили молодого морского слона, расположившегося на льдине, и целые роты молодых тюленей, плывших в северо-западном направлении. Мы последовали за ними, и 18-го увидели дымки от 6 пароходов, шедших туда же в надежде обнаружить основное лежбище. На следующее утро с палубы были видны уже 11 судов и множество морских слонов, так что и мы преисполнились надежды. Должен сообщить тебе, что до 3 апреля за Полярным кругом всякое кровопролитие запрещено. 20 марта мы увидели лежбище. Тюлени лежали на льду плотной массой 15 миль в длину и 8 в ширину. Их были буквально миллионы. 22-го мы приблизились к краю лежбища и стали ждать. В поле нашего зрения было 25 судов, занятых тем же самым. 29-го разразился шторм, и лежбище, как ни печально, стало рассредоточиваться. Парочка норвежских неофитов, дымя, врезалась в стадо, распугав маток. 3 апреля началась эта кровавая бойня, так до сих пор и продолжающаяся. Маток стреляли из ружей, а детенышам вышибали мозги дубинками с шипами. Потом туши свежевали прямо там, где они валялись, а шкуры вместе с налипшим жиром тащили на корабль. Такую работу легкой не назовешь, потому что часто, как это было со мной и сегодня, приходится преодолевать целые мили, прыгая с льдины на льдину, пока не найдешь себе жертву, а потом волочить эту жуткую тяжесть назад. Экипаж, должно быть, считает меня чудаком за мое рвение в работе, которая считается самой трудной, но, по-моему, мой пример вдохновляет и их. Я стер себе плечи веревками. Надо сказать, что за последние четыре дня я пять раз падал в воду – ни много, ни мало. В первый раз это случилось, когда я пытался спуститься на хорошую, прочную льдину. Я спускался по веревке и уже был на льдине, но тут корабль дернулся, и меня как ветром сдуло со льдины прямиком в воду, и это когда температура 28° мороза! Меня вытащили, зацепив багром за бушлат; переодевшись, я опять спустился на лед, на этот раз благополучно. Однако на следующий день я уже не был столь удачлив, так как падал в воду целых три раза, и одежда моя, вся до нитки промокшая, была отправлена сушиться в машинное отделение. Назавтра меня угораздило упасть в воду всего единожды, и вот уже два дня, как я пребываю в целости и сохранности.

Решить, где лед прочный, а где нет, помогает только практика! Вокруг нам попадались медвежьи следы, но самих медведей мы еще не встречали. Вчера я застрелил чудесного морского слона. Это страшные зверюги, перед которыми и медведь может спасовать. Промысел молодых тюленей мы завершили с относительно провальным результатом – 25 тонн, но мы последуем за матерыми, когда они поплывут на север, а дальше, за Шпицбергеном и возле восьмидесятого градуса широты нас ожидает охота на китов, которая, как мы надеемся, будет удачнее.

Мне, дорогая моя, очень нравится мое путешествие, и единственное, чего мне остается желать, это чтоб и ты так же радовалась и веселилась. Не думаю, чтобы ты узнала меня в том виде, в каком я явился сейчас в каюту. Капитан говорит, что такого страшного дикаря ему еще не доводилось видеть – волосы дыбом, руки в крови. На мне какие-то обноски, в сапогах хлюпает вода, а сверху они покрыты снежной коркой. Нож у меня за поясом не вынимается из чехла, потому что на нем запеклась кровь, одежда тоже запачкана кровью, плечи обвиты веревкой, в руках – абордажный топор. И это твой ангелочек, мама! До этих пор я и понятия не имел, что такое чувствовать себя совершенно здоровым, а сейчас я уверен, что могу отправиться куда угодно и выдержать что угодно.

И ты, дорогая, еще месяц-другой постарайся не волноваться – если кто-то и ощущал себя когда-либо целиком и полностью в своей тарелке, так это я. Кланяйся от меня всем на Гринхилл-плейс, миссис Уоллер и доктору, поклон также миссис Нилсон и всем в Лондоне. Я бы написал и на Гринхилл-плейс, и в Лондон, но корабль уже подошел и ждет наших писем, а я уверен, что одно подробное стоит трех кратких. Нежнейшие приветы миссис Бадд и самому Бадду. Не теряй его адреса.

Любящий тебя сын Артур К. Дойл.

Капитан шлет тебе привет и называет меня грязным скандалистом, наотрез отказываясь объяснить причину столь нелестной характеристики. А еще он прозвал меня «великим ныряльщиком Севера» вследствие многочисленных моих подвигов на ниве исследования морских глубин. С тех пор, как я покинул Эдинбург, я ни разу не страдал морской болезнью. Мой нежный привет папе, Мэри, Лотти и Конни.